Тот самый треугольник. Нет, не Бермудский, и даже не любовный, а скорее созависимый, ибо любви там точно нет. Говорят, в него лучше не попадать. Но если вы его заметили, осознав, например, что рассказывая о нем, я вас туда утягиваю, то вас можно поздравить -- вы уже здесь. Это я про спасатель-хищник-жертва. Вырываться бесполезно, ведь лучший способ в него попасть -- это начать его избегать. Вот реально, куда не дернись, везде засада. А что, если попробовать остановиться и осмотреться?

Агрессор

Он не осознает свою уязвимость. Он жертва жертвы -- его даже жалко. Есть простой рецепт, как сделать агрессором любого человека -- его надо сначала как-то привязать, пообещав что-то простое (рай на земле, например), загнать в угол, как-то позаботиться об отсечении путей отхода и начать долбить пассивной агрессией. Давать противоречивые послания о своих намеренях и пресекать любые попытки их прояснить. Через какое-то время даже самый душевный и отзывчивый человек сорвется и тупо даст в морду.

Как можно вернуть себе свободу? Можно взять и просто взять себе ответственность за свою агрессию. Пока ты не посажен в клетку физически, пути отхода есть всегда. Нужно просто проявить в этом направлении некоторую активность. А еще есть какое-то забавное удовольствие ответить “не буду” на запрос “помучай меня” и посмотреть, как человек будет выкручиваться. И, как всегда, помогает оставаться верным себе. Давать по морде это перебор, но искренне и от души отправлять человека в пешее эротическое путешествие, это прямая здоровая экологичная агрессия.

Спасатель

Он не осознает свою беспомощность, проецируя ее на спасаемого. Или, другими словами, он спасает свою внутреннюю жертву, которая может совпадать, а может и не совпадать с реальным человеком. Бывает забавным наблюдать коллективное спасательство: плохо всем, но все ресурсы бросаются самому страдающему, ему нужней. Для того, чтобы получить помощь, внимание и заботу, нужно страдать, и в этом много драматизма. От спасателя веет опасностью, ведь чтобы оправдать свое существование ему нужны жертвы. Если их нет, их придется создать. В предложении такой помощи есть двойное дно. Непонятно, зачем спасатель привязывает к себе человека, доказавшего неспособность противостоять насилию. Что же он собирается делать со спасенным потом.

Как вернуть свободу? Можно, например, разрешить себе быть сволочью. Если послание непонятно, то помощь можно принять, а потом, когда начнут требовать что-то взамен, cказать: “Извини, я этого не обещал. У меня для тебя есть только спасибо”. Можно вернуть себе право быть садистом. У власти над чужой беспомощностью специфический вкус. Иногда она может быть приятной. Власть, кстати, бывает и другая. Полезно понимать свои ограничения. Спасательство довольно изнурительно. Очень часто выбираемая ноша непосильна. И конечно, быть честным с собой в своих эгоистичных желаниях. Если желание опознано точно, очень может быть, что найдется более прямой и бескровный способ его удовлетворить.

Жертва

Она не осознает свою агрессию. Там много ужаса. Застывшего и смертельного. Вообще, готовность пройти по трупам, утопить друга ради собственного выживания и тому подобное, есть в каждом. К сожалению, часто отсутствуют смелость и безопасная среда, в которой можно встретиться с последствиями такого поведения. Понятно, что вне чрезвычайной ситуации оно неадекватно. В этом месте есть какой-то парадокс: с одной стороны человек не может по другому, с другой, он может выбраться только если сам заметит протянутую ему руку. И требования к этой руке тоже противоречивые. С одной стороны нужно сохранять искреннее бессердечие, признав его в себе и разрешив его себе. С другой, готовность помочь, осознавая, что почти любой шаг на встречу будет расценен как нападение. А самое паршивое, что можно сделать, и что случается часто, это сказать человеку (себе или другому): “Соберись, тряпка, ты сам отвечаешь за свою жизнь”.

В чем может быть свобода? В понимании, что есть ситуации, когда мне нужна помощь. В понимании, что есть ситуации, когда помощь нужна, но я внутренне скован и бессилен ее поискать. Бывает полезным позадаваться вопросами: “А что я хочу, чтобы со мной сделали другие. Какое послание я посылаю фактически. Есть ли за этим какое-то неосознаваемое желание?” А еще важно не мешать себе выкарабкиваться. Уже только этого часто будет достаточно.

Говорят, что роли могут меняться. Мне удобней думать, что все участники едины в трех лицах. Сколько раз я сменил позицию в треугольнике, пока писал этот текст, мне считать лениво.

А что вокруг?

Все остальноe. Выбираешься из треугольника только тогда, когда замечаешь, что за его пределами есть жизнь. Что этот треугольник всего лишь одно из тысяч или даже миллионов ее возможных проявлений. Когда появляется свобода выбирать, входить в него, или нет. Есть еще свобода менять позицию в самом треугольнике, но это больше про терапевтическую работу. Желание поиграться с этим вне кабинета может быть разрушительным.