В процессе работы психотерапевту очень важно опираться на свои чувства. В зависимости от степени их присвоености можно говорить о контрпереносных чувствах, о чувствах, которые циркулирую в контакте (или поле) клиент-терапевт, о чувствах, которые есть у самого терапевта. Очень важной составляющей психотерапевтической работы является эмпатия. Специфическая эмоциональная подстройка под клиента. Все чувства, возникающие в кабинете абсолютно реальны. Абсолютно такие же, какие возникают вне его. Если это стыд, то это реальный стыд. С реальным жаром, подступающим ко лбу. Если это жалость, то это реальная жалость, с затрудненным дыханием и сдавленной грудной клеткой. Психолог работает собой.

Эмпатия ни в коем случае не является монополией психологов. Поговорить по душам можно и с другом. Может психолог это и есть друг на час?

И да и нет. Важной составляющей длительной психотерапии являются психотерапевтические отношения. Они на каких-то этапах могут быть похожи на дружеские, на детско-родительские, на отношения учитель-ученик, начальник-подчиненный и еще бог знает на что. Все отношения, в которых не пройдена какая-то задача развития, будут пытаться воспроизвестись за счет наличной ситуации. Терапия это работа с характером. Работа со способом, с которым клиент выстраивает взаимоотношения с окружением. У каждого человека есть паттерны, которые он воспроизводит всегда и везде и именно они часто являются причиной страданий людей, которые приходят в терапию. То, что эти паттерны воспроизводятся и в отношениях с психологом, это аксиома.

Пример на ровном месте: клиент сталкивается с необходимостью выбрать психолога для работы. В некоторых форматах выбор происходит вживую: психологи поочередно представляются, а клиенты говорят: “Я хочу работать вот с этим”. Кто-то первой фразой задает вопрос: “А остальные не обидятся?” -- и в процессе работы выясняется, что он пытается быть удобным для всех. Кто-то говорит: “Вот ты и ты сразу нет, а ты и ты расскажите поподробнее, какими методами и с какими темами работаете” и дальше выясняется, что главный страх, который удерживает его от вступления в отношения это страх быть использованным.

Работа психолога заключается в том, чтобы их опознать и сделать видимыми и осознаваемыми клиентом. Не заполнить дефицит собой, а сделать так, чтобы клиент смог перестроить свою жизнь, опираясь на осознанность, наработанную в кабинете. Это самая близость выстраивается ровно в той степени, в которой это поможет продвижению клиента.

А друг психолог сможет проделать все тоже самое? И ответ на этот вопрос -- категорическое нет. Поддержка профессиональных границ и избегание отношений вне терапии прямо прописаны в этическом кодексе. Терапия подразумевает возможность и необходимость обсуждать и проживать неприятные вещи. Человеку, который пытается быть хорошим для всех, неизбежно придется встретится с бессилием сказать нет, со стыдом при попытке сказать: “Я этого не хочу”. Человек, который боится быть использованным, будет ошарашен новостью, что он всех использует. Все эти чувства будут цеплять и терапевта тоже. Без вариантов.

Попытка совместить терапию и другие отношения неминуемо приводит к дилемме: “Либо терапия, либо отношения”. Терапевтическая позиция достаточно одинокая. Некоторые вещи становятся понятными довольно быстро, но обсудить их напрямую получается только через несколько лет. И все это время чувства нужно контейнировать. Если друг-психолог выбирает отношения, он начинает их оттормаживать и терапия сходит на нет. Если выбирает терапию, то неизбежно разрушает отношения. Терапия это пространство контролируемой близости. Если терапевт может погружаться целиком и это целесообразно, он погружается целиком. Если готов прикасаться только кончиками пальцев -- работает кончиками пальцев. Обеспечить подобную регуляцию вне кабинета намного сложнее. Возможно в некоторый момент переживания станут настолько сильными, что друг-психолог захочет эти все отношения просто разорвать. Или отстроит границы так, что встреча будет возможна только в кабинете. Вариант, в котором не будет ни терапии, ни отношений тоже вероятен.